Лекарство

Замучили бумаги. Иногда кажется, что и разговаривать я скоро стану таким же коряво-напыщенным канцелярским языком. Владение им сродни дару толмача - и крест филолога в образовании... Тоска от казёнщины отнимает силы и даже чувство удовлетворения от завершённой уже работы. Поэтому - срочно -  на поиски красоты!  Будем лечиться.

Не правда ли, в этом году Господь подарил нам прекрасную тёплую осень - с дымкой и паутинками, длительным цветением клумб и  ковром шуршащей листвы во дворах, с солнышком - на листьях рыжими пятнами - и горьковатым запахом дубков и хризантем?..

Не могу удержаться - заворожу и вас нежно любимыми мною пришвинскими миниатюрами, удивительными в простоте и ясности, совсем не вычурными, а оттого очень личными... А ещё - родной нашей русской поэзией. Вот она, красота Божьего мира!.. Лечитесь на здоровье!

Осеннее утро
      Листик за листиком падают с липы на крышу, какой листик летит парашютиком, какой мотыльком, какой винтиком. А между тем мало-помалу день открывает глаза, и ветер с крыши поднимает все листья, и летят они к реке куда-то вместе с перелётными птичками. Тут стоишь себе на берегу, один, ладонь к сердцу приложишь и душой вместе с птичками и листьями куда-то летишь. И так-то бывает грустно, и так хорошо, и шепчешь тихонько: – Летите, летите!
      Так долго день пробуждается, что когда солнце выйдет, у нас уже и обед. Мы радуемся хорошему теплому дню, но уже больше не ждем летящей паутинки бабьего лета: все разлетелись, и вот-вот журавли полетят, а там гуси, грачи – и всё кончится.

И вот опять уж по зарям

В выси, пустынной и привольной,

Станицы птиц летат к морям, 

Чернея цепью треугольной. 

Ясна заря, безмолвна степь,

Закат алеет, разгораясь...

И тихо в небе эта цепь

Плывет, размеренно качаясь.

Какая даль и вышина!

Глядишь — и бездной голубою

Небес осенних глубина

Как будто тает над тобою. 

И обнимает эта даль,— 

Душа отдаться ей готова, 

И новых, светлых дум печаль

Освобождает от земного. 

                         Иван Бунин

На воре шапка горит
        Тихо в золоте, и везде на траве, как холсты, мороз настоящий, видимый, не тот, о котором хозяева говорят — морос, значит, холодная роса. Только в восемь утра этот настоящий видимый мороз обдался росой, и холсты под березами исчезли. Лист везде потек. Вдали ели и сосны прощаются с березами, а высокие осины — красной шап­кой над лесом, и мне почему-то из далекого детства вспо­минается тогда совсем непонятная поговорка: «На воре шапка горит».
       А ласточки все еще здесь.

И снова, как в милые годы
тоски, чистоты и чудес,
глядится в безвольные воды
румяный редеющий лес.

Простая, как Божье прощенье,
прозрачная ширится даль.
Ах, осень, мое упоенье,
моя золотая печаль!

Свежо, и блестят паутины...
Шурша, вдоль реки прохожу,
сквозь ветви и гроздья рябины
на тихое небо гляжу.

И свод голубеет широкий,
и стаи кочующих птиц -
что робкие детские строки
в пустыне старинных страниц...

                        Владимир Набоков

       Улетают птицы за море,

       Миновало время жатв,

       На холодном сером мраморе

       Листья желтые лежат.

       Солнце спряталось за ситцевой

       Занавескою небес,

       Черно-бурою лисицею

       Под горой улегся лес.

       По воздушной тонкой лесенке

       Опустился и повис

       Над окном — ненастья вестником

       Паучок-парашютист.

       В эту ночь по кровлям тесаным,

                                               В трубах песни заводя,

                                               Заскребутся духи осени,

                                               Стукнут пальчики дождя.

                                               В сад, покрытый ржавой влагою,

                                               Завтра утром выйдешь ты

                                               И увидишь — за ночь — наголо

                                               Облетевшие цветы.

                                               На листве рябин продрогнувших

                                               Заблестит холодный пот.

                                               Дождик, серый, как воробышек,

                                               Их по ягодке склюет.

                                                                         Дмитрий Кедрин

Осень только взялась за работу,

только вынула кисть и резец,
положила кой-где позолоту,
кое-где уронила багрец,
и замешкалась, будто решая,
приниматься ей этак иль так?
                                                             
То отчается, краски мешая,
и в смущенье отступит на шаг...
То зайдется от злости и в клочья
все порвет беспощадной рукой...
И внезапно, мучительной ночью,
обретет величавый покой.

И тогда уж, собрав воедино
все усилья, раздумья, пути,
нарисует такую картину,
что не сможем мы глаз отвести.
И притихнем, смущаясь невольно:
что тут сделать и что тут оказать?

...А она нее собой недовольна:
мол, не то получилось опять.
И сама уничтожит все это,
ветром сдует, дождями зальет,
чтоб отмаяться зиму и лето
и сначала начать через год.

                  Маргарита Алигер

       Как резко день пошёл на убыль!

       Под осень каждый луч милей...

       Грустят серебряные трубы

       Прощающихся журавлей.

     Как резко жизнь пошла на убыль!

       Под осень дорог каждый час...

       Я так твои целую губы -

       Как будто бы в последний раз...

                                                                  Юлия Друнина

Осень-красавица вышла в леса. 

Разве видать горожанам такую?
Кружится около ног лиса,
Над головой косачи тоскуют.

Из раззолоченных листьев наряд,
По сарафану оборки и стежки,
Красные клены — расшитый плат,
Гроздья рябины — в ушах сережки.

Ходит красавица в березняке
В желтых сапожках — мягка дорога! — С желтой корзинкою на руке:
В роще грибов и брусники много.

Что ей теперь, озорной, не гулять,
Что не плясать ей? Посеяно, сжато...
Только и дела, что ягоды брать,
Грузди солить да чистить маслята.

К озеру выйдет, махнет рукой —
Утки с воды летят в поднебесье,
Волны шумят, а махнет другой —
Даль огласят журавлиные песни.

Что за походка! А смех! А пляс!
Сколько в глазах голубых простора!
Где еще есть на земле, как у нас,
В холоде реки, в рябинах озера?

                       Александр Яшин

Слава тебе, поднебесный

Радостный краткий покой!

Солнечный блеск твой чудесный

С нашей играет рекой

С рощей играет багряной,

С россыпью ягод в сенях,

Словно бы праздник нагрянул

На златогривых конях!

Радуюсь громкому лаю,

Листьям, корове, грач

И ничего не желаю,

И ничего не хочу!

И никому не известно

То, что, с зимой говоря,

В бездне таится небесной

Ветер и грусть октября...

                           Николай Рубцов.

P.S. Пейзажи Соны Адалян, замечательной художницы и иллюстратора детских книг.

                                            Виктория Викторовна